Двенадцать ворот Бухары - Страница 105

105

— Пришел Насим-джан домой? — слабым голосом спросил старик у свояченицы, ухаживавшей за больным.

— Явился, — ворчливо ответила она.

У себя в комнате.

— И та женщина с ним? — голос старика дрожал от волнения.

— Да, та, с глазами как у совы!

— Скажите ему, что я хочу его видеть, пусть придет сюда! Старуха вышла, и через несколько минут пришел Насим-джан, нарядно одетый.

— Вы меня звали?

— Да, — сказал старик, с трудом приоткрыв глаза.

— Как себя чувствуете? Принимали прописанные доктором лекарства?

— Ты мой врач и ты мое лекарство! Можешь ты наконец понять это?

— Я все понимаю… Но чего вы от меня хотите?

— Брось эту коварную, прогони ее! Женщина, изменившая мужу, будет изменять и другому. Эта чужестранка принесет тебе только зло! Отчего она бросила родину и приехала с этим… как его Саидом Ахрори? Брось ее! Сотни девушек были бы счастливы стать твоей женой! Брось эту…

— Хорошо!

— Вот умница! В сундучке, что в нише, лежит мешочек с золотом. Возьми, дай ей, сколько она потребует, и пусть уезжает, пусть оставит тебя в покое! Сам отправь ее…

— Хорошо, хорошо, отправлю…

— А потом… если, даст бог, поправлюсь, найду жену для тебя. Силы старика иссякли, он умолк и задремал. Насим-джан, подождав

немного, достал из ниши над головой отца сундучок, вынул из него довольно тяжелый мешочек и, положив в карман халата, тихо удалился.

В это время в его комнате кокетничала сама с собой перед зеркалом знакомая нам Хусниддинова. На ней было шелковое платье, отделанное плиссированным рюшиком, черные волосы свободно падали на плечи, в голубых глазах искрилось лукавство… Белила, румяна, сурьма густо покрывали ее лицо, так что трудно было узнать, какое оно на самом деле.

Вошедшего в комнату Насим-джана она встретила искусственной улыбкой, в кокетливом взгляде таилось коварство.

— Ну, что хотел от тебя старик? — спросила она по-турецки.

— Ничего особенного, — ответил он на том же языке. — Хотел знать, как идут мои дела.

— А разрешение ты у него спросил?

— Конечно!..

— Ну, а он что, дал?

— Дал! — сказал Насим-джан улыбаясь.

Женщина крепко обняла его и поцеловала в губы.

— Милый мой, уедем поскорей из этого пыльного, неуютного города!.. Бежим от моего противного, глупого мужа! Зачем нам эта разоренная страна?! В Турции мы будем счастливы. Нас ждет веселая, легкая жизнь… Ты скинешь свою мешковатую одежду, наденешь изящный костюм из английского сукна, на голову — турецкую феску… Впрочем, и твоя каракулевая шапка тебе идет, она сшита по турецкому образцу. Из твоего жилетного кармана будет свисать золотая цепочка от часов, на носу — золотое пенсне… И я наряжусь под стать тебе… Мы будем есть в самых лучших ресторанах, кофейнях, кататься по Босфору… Наша жизнь превратится в сплошной праздник… — Передохнув минутку, она продолжала: — Но, дорогой, на все это нужны деньги, и немалые. Терпеть там лишения? Ни за что! Если можешь, возьми с собой золота побольше, драгоценных камней!

— О деньгах можешь не беспокоиться. Вот этого нам надолго хватит, — сказал Насим-джан, вынимая из кармана наполненный золотом мешочек и тут же положив его обратно.

— Вот хорошо! Тогда пойдем сейчас же к Низамиддину-эфенди… Он обещал послать нас в Баку, чтоб мы продали его каракулевые шкурки и купили фарфор и мануфактуру… Я, конечно, согласилась.

— Напрасно!

— Не волнуйся, каракулевые шкурки нам пригодятся… Есть у меня в Баку свой человек, он выправит нам все нужные документы. Ну, давай скорее пойдем!

Он стал переодеваться, а в ушах неотступно звучали слова отца: «Ты мой врач и ты мое лекарство… Изменившая одному мужу изменит и другому… Брось ее…» Прав отец, ее бросить надо, оборвать эту связь! Сегодня скажу председателю…»

— Я охотно всегда выполняю твои просьбы и требования. Ты моя радость и услада… Но отец мой очень болен… Как же я брошу его и уеду?! Пусть хоть немного поправится…

— Не беспокойся, старик довольно бодр еще, умрет не скоро. Если мы замешкаемся, мои люди уедут из Баку. Кто же выправит нам документы? Без них перейти через границу не удастся… А если тем временем мой муж выйдет из больницы, вырваться будет еще труднее.

— Я согласен, но подождем до завтра, — сказал, подумав, Насим-джан. — Завтра после полудня идет почтовый поезд… Я позвоню в Каган, чтобы оставили два билета первого класса… Мы спокойно выедем. Надеюсь, отцу завтра лучше будет. Успею и на работу сообщить, что еду в Баку на несколько дней по делам. Чтобы меня не хватились…

Женщина печально поникла головой, но что поделать, доводы убедительны.

— Хоть бы ты до главной улицы меня сейчас проводил, — сказала она просительно.

— К сожалению… — начал Насим-джан, но она прервала его:

— Все ясно, ты не хочешь появляться вместе со мной…

Что ж, буду ждать завтра твоего звонка.

— Да, до завтра!

Насим-джан проводил ее до ворот и вздохнул с облегчением. Потом прибрал немного в комнате и вышел. Путь его лежал в ЧК.

Его приняли не сразу, у председателя был по какому-то важному делу Карим-джан. Полчаса Насим сгорал от нетерпения. Наконец Карим ушел, и настала его очередь.

— Входи, Насим-джан, входи! — приветствовал его Аминов. — Давно не видал тебя.

— Много хлопот, быть влюбленным — нелегкое дело! Ну и поручение…

— Вы еще жалуетесь? Приглянулись красивой женщине и еще недовольны! О, если бы это дело поручили мне!.. Ну, что слышно?

— Мы решили бежать!

— Куда и как?

105