Двенадцать ворот Бухары - Страница 108

108

— Да будьте совершенно спокойны!

Насим-джан быстро подсел к столу, начал писать письмо своей избраннице.

...

«О прекрасная, нежная Оим Шо, стремлюсь сказать вам, что, наслышавшись о вашей красоте и уме, я, ничтожный, заочно вами очарован и сгораю от нетерпения поскорее вас увидеть! К счастью, мы завоевали свободу, возвестившую новые порядки. Мы можем встретиться друг с другом и до брака. И ваш нижайший раб молит вас вместе с согласием стать моей женой прислать разрешение повидаться с вами… Я тут же помчусь к вам и хоть один раз полюбуюсь несравненной вашей красотой, услышу хоть два слова из ваших прекрасных уст и стану готовиться к свадьбе по вашим указаниям…»

Узнав у тети, где живет Оим Шо, Насим-джан послал со знакомым письмо к ней, поручив дождаться ответа. Затем зашел в комнату тети посоветоваться о приготовлениях к свадьбе.

— Наверное, начнешь с помолвки? — спросила тетя.

— Нет, никаких помолвок! Если получу благоприятный ответ, через день-другой будет свадьба.

— Что?!

Да ты с ума сошел. Где ты видел такую свадьбу? Подумай, пригласи друзей, посоветуйся с ними, с уважаемыми пожилыми людьми нашей махалли, а потом устраивай свадьбу. Неужели ты хочешь скомкать такое торжество?

— У нас будет новая, красная свадьба; для нее никаких совещаний не нужно. Извещу друзей, приглашу повара, он сделает плов, шашлык… Позовем музыкантов, певцов, и довольно…

— А как же быть с людьми из махалли, с друзьями и знакомыми твоего отца, с нашими родственниками? Нет, с тобой что-то происходит странное!

— Ничего, их пригласим потом… Свадьба ведь несколько дней будет продолжаться.

— Ты с ума сошел! Наконец, что это за жена, за которую не дали калыма?! А вещи, одежда! Сваты должны пойти к ним со списком, потом вернуться, и по списку все будет сшито и сделано… Тогда отправятся снова, понесут подносы с подарками, приданое…

— Ничего, обойдется!

Пока они так препирались, пришло ответное письмо. Оно было написано на старинной, шелковой, тонко пахнущей бумаге. Еще не прочитав его, Насим-джан опьянел от одного аромата. Вот что писала Оим Шо:

...

«Милый мой, душа моя Насим-джан! Когда мне принесли ваше письмо, у меня сильно забилось сердце, и я вспомнила одну газель.

Спеши, гонец любви, неси мне весточку с пути,
Чтоб душу милому могла я в жертву принести!
Влюбленный просит попугай: о дай мне сахар губ!
Миндалинки блестящих глаз мне принеси в горсти!
Ах, кудри у него — силок, приманка — блеск очей!
Увы… В силок попалась я: на волю не уйти!

Поймите меня правильно: вы хотите, следуя новым обычаям, хоть раз увидеть мое лицо, услышать мой голос… Это, конечно, ваше право. Но я должна вам сказать — напрасно. Я не достойна вас. Кто вы и кто я? Одинокая слабая женщина, так и не достигшая желанного счастья, невезучая… Судьба была щедра ко мне, позволив увидеть ваше прекрасное лицо… Я тут же подумала: кто та счастливица, на которую вы обратите внимание? Каждый волосок этого красивого юноши достоин того, чтобы за него отдали жизнь сотни девушек! А потому прошу вас надо мной не смеяться, предлагая стать вашей женой… Так я и проживу остаток моих дней, вспоминая ваше лицо.

Преданная ваша рабыня Хамро».

— Что она пишет? — полюбопытствовала тетка.

— Кокетничает, скромничает…

Насим-джан был в восторге и, не медля ни минуты, написал ответ.

«Милая моя красавица, дитя пери Хамрохон.
Я получил и прочитал ваше чудесное письмо. Моя пылкая страсть к вам усилилась в тысячу раз. Мне показалось, что я вижу вас, беседую с вами. Как вы деликатны, как скромны! Нам больше не нужны переговоры! Все, что о вас говорила мне сваха, все похвалы, которые она расточала, подтвердились вашим письмом. Уверен, что, увидевшись, мы никогда не сможем расстаться. Поэтому забудем отжившие свой век формальности и сегодня же вечером поженимся. Одно ваше слово согласия — и все!
Ваш нижайший слуга Насим-джан».

Запечатав письмо, он послал его, наказав посланцу, как и первый раз, дождаться ответа. Пообещал, если ответ будет благоприятный, подарить халат из алачи.

Ответ был доставлен молниеносно. Вот что писала Хамрохон:

«Мой господин! Ваше желание — мое желание!
Если вы хотите отбросить старинные формальности, то отбрасывайте поскорее! Я и себе говорю: смелее заломи шапку набекрень, тебя этой ночью ждут радость и наслаждение!
Ваша Хамрохон».

«Милая, душенька!» — восклицал Насим-джан, читая письмо. Не веря глазам своим, он перечитывал его снова и снова.

— Что она пишет? — сгорая от любопытства, спросила тетя.

— «Ваша я, а вы мой!» — вот что она пишет! — ликуя, сказал Насим-джан. — Вечером сегодня наша свадьба… Скорее пригласите соседку, пусть поможет убрать комнаты! Придет ваша невестка.

Старуха смотрела на своего племянника изумленно, как на сумасшедшего.

— Поторопитесь, позовите своих помощниц, мало времени осталось… Что вы так на меня смотрите? Я в своем уме.

С этими словами Насим-джан подошел к телефону. Старуха не двинулась с места, она все еще считала, что он шутит. Насим-джан тем временем соединился с ЧК. Узнав, что Аминов там, он быстро переоделся и ушел, снова напомнив тетке, что надо поторапливаться она все не могла прийти в себя от изумления…

Через несколько минут ее со двора окликнула соседка:

— Эй, тетушка, где вы?

— Я дома, входите!

Соседка не заставила долго себя ждать.

108