Двенадцать ворот Бухары - Страница 52

— Увидел девушку и сразу распустил слюни, назвал ее пери… Такой уж человек — не умеет сдерживать свои поганые страсти, хочет любыми средствами достичь цели.

— Но почему бы ему не обделать это дело в открытую, мирным путем, без кровопролития? Я думаю, что вы не отказались бы от такого зятя?

— Я ведь вам сказал, что Ойша помолвлена с Каримом, и они ехали в Гиждуван справить свадьбу.

— Да, да, верно, верно… — сказал Хасанбек. — А как сейчас состояние Карима?

— Карим в больнице… в плохом состоянии. Врачи обещают вылечить, но бог знает что будет. Ойша с матерью исчезли, никто не знает, где они. Нужно их найти. Вот за этим я и пришел к вам.

Ходжа Хасанбек протянул руку к звонку на столе и дважды позвонил.

Вошел его секретарь.

— Что прикажете? — сказал он.

— Быстро по телефону разыщите Асада Махсума, у меня к нему дело.

— Слушаюсь!

Человек вышел из кабинета. Хасанбек закурил папиросу и задумался.

— Асада Махсума не следовало назначать на эту должность! — сказал Хайдаркул, как бы продолжая свою мысль.

— Ишан-джан тоже так думает, — сказал председатель ЧК. — Это ошибка. Ничего хорошего нельзя ждать от этого человека. Но у него много сторонников в ревкоме. Даже в Центральном Комитсме партии и у вас в аппарате есть люди, которые поддерживают его… Идет разговор о том, чтобы ввести его в руководящий состав…

— За какие заслуги?

— Не знаю. Оказывается, он храбр, бесстрашен, огонь-революционер. А этот революционер такое сейчас вытворяет! Его должность — комиссар округа, а он вмешивается и в дела города, арестовывает людей, кое-кому неугодных… Как-то в Гала Ошё разграбили кооперативный магазин… Свидетели говорят, что там были люди Асада. К нему на службу идут воры, разбойники, всякая нечисть…

— А вы что ж смотрите? На основании всех этих сведений вы можете его обезоружить и арестовать.

Ходжа Хасанбек улыбнулся и сказал:

— Мне это не под силу. Да, да, я правду говорю, мне это не по силам! С какими людьми я сделаю это? Сколько у ЧК людей? И четверти того, что есть у Асада Махсума, не наберется. А если мы бросим на него наши войска, красноармейцев, у нас не будет сил на все другое. Где у меня войска, где оружие? Нет их у меня! А с другой стороны — он ведь лицо официальное, можно сказать, государственное лицо, глава организации… Его без разрешения ревкома и ЦК я не имею права взять. Вошел секретарь.

— Я не нашел Асада Махсума, на месте его нет. Его заместитель Исмат-джан говорит, что он с Окиловым уехал в Шофиркамский тумен — в погоню за басмачами.

— Значит, басмачи поехали в Шофиркам?

— Не знаю.

— Из Шофиркама есть какие-нибудь известия?

— Нет, ничего не поступало.

— Хорошо. Скажите, как только Махсум приедет, пусть немедленно мне позвонит. Урунбаю скажите, чтобы взял трех-четырех людей и под каким-нибудь предлогом, будто мимо ехал, пусть заедет в загородный сад Дилькушо и проверит, там Махсум или нет. Пусть разузнает, не привозили ли туда двух женщин.

— Слушаюсь. — Секретарь вышел.

— А что, если я сам поеду и узнаю все? — спросил Хайдаркул.

— Ни под каким видом! — решительно сказал председатель ЧК. — У этого подлеца плохой характер, он не рассуждает… Лучше нам поступить обдуманно.

— Как же?

— Этой ночью я хорошенько все выясню, а завтра вместе пойдем в ревком и в Совет назиров, поставим вопрос и будем действовать по их решению.

— Хорошо, — сказал Хайдаркул и, распрощавшись, вышел.

Совсем стемнело. Холодный ветер, как плетью, сгонял над землей дождевые облака. На улицах зажгли фонари. Хайдаркул решил идти домой. На улицах было мало прохожих. Ничто вокруг не привлекло его внимания, да он так погрузился в размышления, что и не заметил бы ничего.

В лице Асада Махсума он видел большую опасность для революции. «Победа досталась нелегко, и нельзя допустить, чтобы ею воспользовался какой-то своевольный разбойник! Ходжа Хасанбек в известной мере прав — у нас нет военной силы. Революцию нужно защищать от врагов оружием. Надо мобилизовать местное население, члены партии должны показать пример. Советская Россия, конечно, поможет нам — даст оружие. Враги революции многочисленны. Подобно Асаду, они думают, что революция совершилась для них, для того, чтобы они пришли к власти и смогли жить в свое удовольствие. Они не думают ни о народе, ни о стране, ни о том, как улучшить жизнь для людей. Свобода женщин им нужна лишь для того, чтобы они сбросили паранджу и можно было бы их выбирать по сердцу для своего гарема. Судьи должны выносить приговоры их личным врагам и противникам, милиция, и ЧК, и Окружная комиссия должны охранять их интересы, их самих и их семьи… Тьфу!»

…Прошли уже недели и месяцы после победы революции в Бухаре, а у него до сих пор нет приличного жилья, нет дома. Хорошо, что сохранилась каморка старухи Дилором — туда он перенес свои пожитки и припасы. Он один, ему и этой каморки достаточно… А если бы живы были жена и дочь, что бы они сказали?! Разве не сказали бы они, что, вынеся столько лишений, испытав такие муки, дожив наконец до победы, он мог бы добиться хоть какого-нибудь улучшения своей жизни? Но для этого ему пришлось бы обратиться к большим людям, говорить о себе, просить для себя… Нет, пока ему хватит и того, что есть. Правда, когда Ойша с матерью только один день погостили у него, трудновато было всем устроиться… А где они сейчас?

Что могло с ними случиться?..

Подумав о них, Хайдаркул остановился и огляделся. Он еще не дошел до квартала Гозиен, через который обычно ходил к себе домой. Он быстро направился к месту своей работы.