Двенадцать ворот Бухары - Страница 65

Всадники вскочили на коней — Асо оказался между ними — и поскакали. Фируза с криком рванулась вслед. Ювелир с трудом удержал ее с помощью Оймулло, и все трое вошли «наконец в дом.

За воротами соседних домов притаились люди. Они, конечно, проснулись от шума, но, услышав имя Асада Махсума, не решались выйти на улицу. Давно всем стало ясно, что он за человек, люди знали: его злоба и мстительность ужасны и нет в Бухаре никого, кто бы мог защитить тех, на кого обрушил он свой гнев.

Фируза горько плакала, ее не могли успокоить, как ни пытались, ни Оймулло, ни Тахир-ювелир.

— Асо убьют, его убьют, — без конца твердила она.

В чем он провинился, за что его убивать, ты подумай только! — уговаривала ее Оймулло. — Ведь Асад Махсум революционер, боролся за Советскую власть.

— Да, да, — вторил жене Тахир-ювелир. — Просто есть у него дело к Асо, расспросит и отпустит. Даст бог, он еще до утра вернется.

Долго уговаривали и утешали они Фирузу — ничего не помогало. Наконец она немного утихла, вытерла слезы и решительно сказала:

— Пока в ЧК все сама не выясню, не успокоюсь.

— Пойдешь ночью, одна?! Это невозможно!

— Это необходимо! А вдруг они миновали ЧК и повезли Асо прямо в загородный Дилькушо! Тогда надо немедленно оповестить председателя ЧК и дядюшку Хайдаркула.

Фируза мигом взбежала на балахану, надела камзол, повязала голову, захватила паранджу с чашмбандом и спустилась вниз. В крытом коридоре стояли Оймулло и Тахир-ювелир. Старик повязал голову чалмой, надел верхний халат; в руке он держал зажженный фонарь.

— Куда это вы? — удивилась Фируза.

— Разве я тебя пущу одну?

— А Оймулло останется одна здесь? Ни в коем случае я не допущу! Все равно негодяи и на нас двоих могут напасть.

— Ничего со мной не случится, — запротестовала Оймулло. — Запру ворота, кругом соседи. А тебе ночью идти одной никак нельзя.

Двое все же сила.

— Господи, какая беда к нам пришла! — вдруг снова отчаиваясь, вскрикнула Фируза.

В конце концов она согласилась, чтобы Тахир-джан ее сопровождал.

Улицы были пустынны. Темно. Тихо. Даже на главной улице никого не встретили. Все же Тахир-ювелир с фонарем в руке, идя впереди и освещая дорогу, то и дело оглядывался по сторонам: ненароком свет фонаря привлечет внимание злоумышленников. Но без фонаря в темноте нельзя идти.

Было время, когда фонари горели на углу каждой улицы, у мечетей, у бакалейных лавок. Сейчас никто об этом не заботился. Аксакалы, служки мечетей злорадствовали: «Пусть их грабят, нам-то что! О фонарях пусть джадиды беспокоятся…» А представители Советской власти были заняты более важными делами, до этого руки не доходили. К тому же керосина не хватало.

Вот о чем думал сейчас Тахир-ювелир.

Фирузу волновало, что с Асо. В чем провинился он перед Асадом Махсумом? А может, это все из-за Карима? Ведь Асо все видел, все знает. Боятся, что он раскроет их преступление. Проклятый Махсум, увидев Ойшу в Коплоне, спросил, кто эта красавица. Конечно, Карим стоял ему поперек дороги. Он надеялся, что Карим убит, так нет — Асо нашел Карима, привез в больницу, его гам подлечили… Асад, видно, узнал об этом и забеспокоился… Потому-то он и схватил Асо. Теперь станет его пытать, требовать: «Забудь все, что знаешь о Кариме». «О, господи, скорее бы дойти до ЧК, сообщить о происшедшем… И дядюшку Хайдаркула найти, посоветоваться».

Они дошли уже до квартала Куш-медресе и свернули к Коплону. За медресе на них напали собаки, фонарь и палка в руках ювелира отпугнули

их, и они лаяли издалека, но не уходили. Лай собак всполошил всю улицу и площадь, пробиться сквозь собачье окружение было трудно. К счастью, вскоре подъехали два конных милиционера, прикрикнули на собак и обратились к ювелиру и Фирузе:

— Кто вы? Куда идете на ночь глядя?

— Нам нужно в ЧК… Я жена Асо Хайриддин-заде, со мной мой дядя…

Милиционеры недоуменно переглянулись. Они, видимо, не знали Асо Хайриддин-заде. Их поразила решительная, смелая речь женщины, не побоявшейся ночью отправиться в ЧК.

— А что случилось? — спросил один из них.

— Асо схватили какие-то люди, сказали, что они от Асада Махсума, и увезли.

Асо работает в ЧК, надо выяснить.

— Ладно, идите, — сказали милиционеры таким тоном, словно требовалось их разрешение, повернули коней и ускакали.

На Сесу, перед зданием ЧК, горел фонарь. Светло было и в комендантской, куда вошли Фируза с Тахир-джаном. За низкой дощатой перегородкой сидели комендант и двое военных. Задремавший было комендант сразу проснулся, увидев вошедших.

— Что вам нужно? — спросил он удивленно.

Ослабевшая, взволнованная Фируза, держась, чтобы не упасть, за деревянную перегородку, рассказала о происшедшем.

— Они обещали проехать сначала в ЧК, — сказала она, заканчивая свой рассказ, — и, лишь получив разрешение, везти его в загородный Дилькушо.

— Они сюда не являлись.

Комендант все еще протирал заспанные глаза.

— Обманули! — воскликнула Фируза. — Повезли прямо туда… Что делать, что делать?..

В ее голосе звучало отчаяние. Комендант был совершенно спокоен.

— Что делать? Не знаю, — сказал он равнодушно. — Председателя нет, заместителя тоже… Придется ждать до утра.

— Ждать?! Да они его там замучают, убьют…

— Вот еще выдумали! — Комендант даже засмеялся. Засмеялись и военные. — Зачем им его мучить? Что он, контра какая-нибудь, басмач?.. Просто надо посоветоваться по важному делу, кое-что узнать… Может, поручение дадут…

— Нет, нет, тут другое, — твердила фируза. — Для дела не хватают насильно человека в полночь. Дорогой ака, — взмолилась она, — позвоните дядюшке Хайдаркулу, он даст хороший совет.