Двенадцать ворот Бухары - Страница 68

Разговор был окончен. По лицу Хайдаркула было видно, что он доволен.

— Вопрос об Асаде Махсуме, видимо, решается как надо. Меня вызывает товарищ Ходжаев. Его отношение к этому негодяю известно.

У Фирузы заблестели глаза.

— О, вы и о нас расскажите… Может, удастся освободить Асо?..

— Не сомневаюсь, что глава нашего правительства Файзулла Ходжаев даст такое распоряжение! Я тут же вам сообщу. Где вы будете?

— Если можно, пойду к товарищу Куйбышеву, — сказал Карим.

— Иди, иди! Передай от меня привет.

Вышли сразу все втроем. Хайдаркул поехал в Совет назиров, а Фируза пошла с Каримом, обдумывая, по какой улице ближе пройти в женский клуб.

— Сестрица, — прервал ее мысли Карим, — пойдемте со мной к товарищу Куйбышеву. Если будет удобно, расскажем ему все. Он очень добрый, внимательный человек. Непременно поможет.

— Но он ведь ни меня, ни Асо не знает… Как же так? — удивилась Фируза.

— Знает, знает… Товарищ Куйбышев всех знает и такое дело не оставит без внимания!

— Но ведь по этому же делу дядюшка Хайдаркул отправился к товарищу Ходжаеву, — все еще колебалась Фируза.

— Ну и что?! Одно другому не помешает.

И Фируза решилась. Они пошли в представительство Советской России.

Рабочий день был в самом разгаре. Предстояло решить массу неотложных дел. Глядя в записную книжку, Куйбышев отдавал распоряжения первому секретарю Соловьеву.

— Не забудьте, на следующей неделе выборы в Президиум ЦК! Предстоит обсудить кандидатуры товарищей — Муиддинова, Юсупова, Орипова. Нужно известить товарища Хакимова, он выступает как представитель Третьего Интернационала… Пусть подготовится. Теперь по вопросу о земле и воде… В субботу должна состояться беседа с председателем Совета назиров Файзуллой Ходжаевым… А двадцать шестого ноября необходимо созвать большое собрание с представителями бухарского правительства и Туркестанской республики.

Соловьев быстро записывал.

— А какая будет повестка дня? — спросил он.

— Проанализируем сущность бухарской революции, наметим ближайшие задачи. Так я думаю. Ведь эта революция не имеет себе равных в истории. Первая революция на Востоке. Необходимо как следует разобраться в ее ходе и развитии, предотвратить трудности, искажения.

— Конечно, конечно! Эта революция еще и тем важна, что Бухара находится у врат Индии, Афганистана, Ирана и как бы проливает свет на весь Восток.

— Верно, — продолжал Куйбышев. — Жаль только, что не все из руководящих здесь товарищей это понимают. Нужно им помочь и советом и делом. А некоторые вообще заняты только собой, упиваются властью… Вот мы все это и обсудим. Запишите, пожалуйста, кого надо пригласить непременно.

Он назвал имена Файзуллы Ходжаева, Садриддина Айни и многих других известных людей.

— Пойду, пожалуй, в сад, немного отдохну, — сказал, оторвавшись от блокнота, Куйбышев, — он так хорош сейчас.

В этот ноябрьский день стояла ясная, солнечная погода. Лишь два-три облачка, легкие, как лебяжий пух, проплывали в небе. Изумительно красива была разноцветная листва деревьев; рядом с еще ярко-зеленой — золотая, оранжевая, красная… Каждый порыв ветра срывал и бросал на землю пеструю охапку листьев. Деревья до самого верха были обвиты вьюнками — красными, розовыми, темно-синими, фиолетовыми. Неугомонно жужжали пчелы.

Куйбышев особенно любил кусты базилика. Он тщательно ухаживал за ними, и они разрастались вверх и в стороны. Вот и сейчас он полил из лейки цветы, большим садовым ножом взрыхлил землю под кустиками, сгреб и сложил в кучу подальше от цветника палые листья.

Он думал о Бухаре… Знаменитый древний город! Сколько дал он миру великих талантов… Все богатство Бухары, вся ее красота теперь принадлежат народу. Вот где простор для творчества!.. Но нужны разумные, преданные люди, они нужны, как воздух и вода, как земля!..

Мысли его перенеслись в Ташкент, где находились жена с сынишкой. Хорошо бы им приехать сюда… Соскучился… И зной уже здесь прошел, фрукты в изобилии, и поспокойнее стало. А сынишка, наверное, вырос…

Его мысли прервал подошедший Соловьев.

— Валериан Владимирович, вас спрашивает Карим, пришел с какой-то женщиной…

— Карим? — обрадовался Куйбышев. — Выздоровел?

Соловьев замялся:

— Да… вроде бы…

— Что, не совсем? Он с женой? — спросил Куйбышев, направляясь в дом.

В приемной сидели Карим и Фируза. Паранджу она сняла. Карим отдал честь по-военному, Фируза поклонилась.

— О, Карим-джан, как я рад! А с тобой кто?.. Фируза? Слышал о ней… Ну, пойдемте.

Фируза и Карим последовали за Куйбышевым в его просторный светлый кабинет. Туда же пришел и Соловьев.

— Ну, рассказывай, — обратился Куйбышев к Кариму. — Здоров?

— Спасибо… — Волнение сжало ему горло. — Меня отпустили по моей просьбе… Врачи поняли, пошли навстречу.

— Что же случилось? — удивился Куйбышев.

— Да вот, — кивнул Карим в сторону Фирузы. — Прошлой ночью люди Лсада Махсума арестовали ее мужа Асо и увезли в загородный Диль-кушо.

— Арестовали работника ЧК?! — воскликнул Соловьев.

— Мы пошли в ЧК, — сказала Фируза, — там никто нам не помог. М-да!.. — протянул Куйбышев. — А потом…

Потом от Асада за мной в больницу явились… Тоже увезти хотели, но врачи не дали.

— Мало им было подстрелить его!.. — запальчиво крикнула Фируза.

— Вот оно как, товарищ Соловьев, — многозначительно сказал Куйбышев. — Этот человек хочет захватить все в свои руки. Мне он сразу очень не понравился, но в ревкоме его поддержали.